До прочтения предлагаем к просмотру видео. Думаю, оно вам поможет во многом разобраться и окажется полезным. Обращайтесь за помощью.
Ответственность учредителя или директора Общества уже примерно с 2017 года не ограничивается стоимостью принадлежащей им доли, и на практике у учредителя ответственность может оказаться не такой уж и ограниченной. Приводили примеры.
Сегодня я хочу рассказать о свежей судебной практике, в которой еще пока не поставлена точка, поставить ее только-только предстоит Верховному суду РФ. Мы обязательно отследим этот процесс и нашим читателям еще все расскажем.
Итак, 13 июля 2017 г. (на эту дату дело назначено слушанием) ВС РФ определил момент, когда директор будет обязан подать заявление о банкротстве своей компании, и что будет директору, если такое заявление он в установленный срок не подаст.
Фабула дела такова. Директор не подал на банкротство компании из-за долга по страховым взносам в размере 232 823 рублей. ФНС России решила взыскать с него 18,6 млн по долгам Общества. Судебная коллегия кассационной инстанции отклонила требования налоговиков и указала, что формальные признаки банкротства сами по себе еще не говорят о наступлении момента, когда нужно подавать заявление о признании должника банкротом.
Федеральная налоговая служба с указанным не согласилась, инициировала процедуру банкротства компании и решила привлечь к субсидиарной ответственности руководителя компании.
Более подробно об этом вы сможете прочитать, ознакомившись с материалами по делу А50-5458/2015.
Арбитражный суд Уральского округа указал, что само по себе возникновение кредиторской задолженности не подтверждает, что у компании наступил критический момент, когда по закону необходимо инициировать процедуру банкротства.
ФНС России обжаловала эти судебные акты в Верховный суд РФ и указала, что такой момент наступил. То есть наступило состояние объективного банкротства.
ВС РФ дал четкие критерии, какой и когда долг стал первым звонком несостоятельности и когда руководителю стоит подать заявление о своей несостоятельности, чтобы избежать привлечения к субсидиарной ответственности.
А сегодня (пишу статью в 2024 году) оказалось, что и личное банкротство не спасает от ухода от налогов.
Предлагаю к прочтению свою статью из ТГ
На днях проводил консультацию. Налоговую. Суть: директора пригласили на допрос в налоговую инспекцию. Он сходил. Понял, что что-то не то.
«Немного поздновато понял, но лучше поздно, чем никогда«, — это я про себя размышляю в начале встречи.
Даю консультацию:
— Вот у вас будет доначисление в таком-то размере, надо делать…, — объясняю, что надо сделать.
Слежу за оппонентом: он помрачнел. И вдруг выдает:
— Как-то много надо сделать, лучше обанкрочусь…
И я понимаю всю глубину его непонимания возникшей «вдруг?» проблемы. Объясняю, что банкротство компании приведет к списанию налоговой задолженности только с компании:
— Как только компания будет признана банкротом, налоговый долг станет вашим, — говорю я и вижу, что Он мои слова воспринимает с недоверием, как-то отодвигается от меня все дальше. Думает, наверное, что я его «развести» хочу.
А теперь и я понимаю, почему он без подготовки пошел на допрос в налоговую, а также почему допустил допросы сотрудников без подготовки: кто-то ему «раскидал» до меня что и как делать.
Также понимаю, что не получится у нас с ним совместная работа. По крайней мере не сегодня.
Ему еще очень большой круг надо пробежать, чтобы понять во что он вляпался.
Жаль, что, пробежав такой круг, он поймет, что многое к тому времени уже поздно будет делать.
